Он смачно сплюнул и мне показалось, что в его голосе было больше зависти, чем сожаления.
В шкатулке оказались золотые николаевские империалы, полуимпериалы и золотые червонцы, а также украшения в виде колье, браслетов и перстней. Монеты и драгоценности лежали отдельно, разделённые перегородками.
— Не миллион, конечно, но на сумму заметную; украшения старинные и, видно, недешевые, — сказал Темников, перебирая содержимое.
Он закрыл шкатулку, взял её под мышку и хотел наконец идти к выходу, но я его остановил. Мне не давало покоя бревно конька крыши. Когда мы проходили под ним, у меня появлялся характерный звон в ушах, который всегда возникал не без причины, заставлял прислушаться и попытаться понять его сигнал.
— Товарищ капитан, кажется в этом бревне тоже что-то есть.
— А что может быть в бревне? Бревно, оно и есть бревно.
— Пусть лейтенант простучит его, — сказал я.
Лейтенант недовольно засопел носом, но по приказу капитана придвинул валявшийся в стороне ящик, встал на него и стал стучать по бревну топорищем, переставляя ящик по мере своего продвижения. В одном месте бревно глухо ответило на стук топорища и лейтенант сказал удивлённо:
— Товарищ капитан, здесь пустота. Слышите?
И он еще раз постучал по бревну.
— Ну и что? — сказал Темников. — Может быть, дупло какое.
— Откуда взяться дуплу, если бревно как новенькое. Небось дубовое, — возразил я. — Там тайник.
Капитан нехотя согласился обследовать место, где оказалась пустота. Лейтенант притащил из дальнего угла ещё один ящик и взгромоздился на шаткую пирамиду из двух ящиков, чтобы посмотреть на бревно сверху.
— Товарищ капитан, — воскликнул лейтенант, — здесь действительно тайник, только он плотно прикрыт деревянной вставкой по форме бревна. Кабы не знать — ни в жисть не заметишь.
Лейтенант выковырял лезвием топора деревянную крышку и достал из полого места свёрток из промасленной бумаги. В свёртке оказалось два хорошо сохранившихся маузера.
— Это ещё с гражданской, — предположил лейтенант.
— Да-а, вы можете! — уважительно сказал мне Темников и покачал головой, что значило уважение.
Я устал, у меня появилось вдруг безразличие к тому, что происходило. Я чувствовал, что нуждаюсь в отдыхе, чтобы прийти в себя, и попросил Темникова отвезти меня домой. Темников связался с Управлением и получил добро на то, чтобы меня сегодня больше не беспокоили.
Я вышел из машины подальше от дома, чтобы избежать лишних разговоров, если увидят хозяева или соседи, которые знали, что мы квартируем у Тарьи и Сандара. Толик же в это время ещё находился на работе. Мы с ним вообще виделись не часто: он уходил на работу раньше, чем я в школу, а освобождался я раньше, чем он приходил с работы, но к его приходу я уже шел в театр. В субботу и воскресенье я тоже был занят в театре, так что у нас оставались на общение разве что вечера по понедельникам. «Живём вместе, а почти не видимся», — недовольно ворчал Толик, который до поры до времени даже не подозревал о моей параллельной жизни, связанной с экстрасенсорными способностями, а тем более, по воле рока, с КГБ…
Глава 22
Причудливый дом Печокасов. История фамильных драгоценностей царской семьи. Тайна, которую унесли могилы. Следы кладоискателей и сотрудников НКВД в стенах дома Печокасов. Непреодолимый заслон для экстрасенсорного восприятия. Пустой тайник за шкафом. Сон, похожий на явь. Досье Любови Ивановны и её особое мнение. Официальное сообщение в местных СМИ.
На следующий день я попросил приехать за мной во второй половине дня, так как не хотел, чтобы меня отпрашивали с уроков. Капитан согласовал вопрос с генералом, и тот не возражал, так что к дому Печокасов мы поехали после первой смены занятий в школе.
Причудливый четырёхэтажный дом Печокасов монументом стоял на углу улиц Орджоникидзе и Чапаева и выделялся необычным цветом серого камня. Дом, хотя и требовал серьёзного ремонта, но сохранил свою архитектурную привлекательность. Настоящий замок в стиле модерн с эркером, округлыми выгнутыми формами и какими-то особенными окнами: прямоугольными, круглыми, разделёнными на сегменты и даже в виде замочных скважин.
— Здесь находилась контора акционерного общества и доходный дом. Но здесь же располагались и квартиры самих хозяев, — сказал Темников и добавил: — А улицы до 1919 года назывались не Орджоникидзе и Чапаевская, а Надежденская и Тобольская.
Капитан действительно знал историю своего города.
А горожане знали историю царского сокровища в виде шкатулки с драгоценностями, которые волею судьбы могли оказаться в доме Печокасов. А поэтому здесь искали не только «золото Колчака», но и «царское» золото, то есть украшения семьи Романовых.
— Генерал приказал вас ознакомить с делом дома Печокасов, — сказал в машине Темников. — Что вы о кладе знаете и что вас конкретно интересует?
Я знал эту почти детективную историю не хуже горожан, а просветила меня добрая школьная библиотекарша Любовь Ивановна, которая в пылу всеобщего ажиотажного интереса к кладам, захватившего город, не могла остаться в стороне и со всей свойственной ей тщательностью собрала все доступные публикации по этому делу. Вкратце это выглядело так.
Когда Николай II отрекся от престола и с семьей был выслан в Тобольск, ему разрешили взять с собой фамильные драгоценности. Чувствуя приближение серьезных политических перемен, императрица Александра Федоровна решила, что самые ценные сокровища следует отдать в надежные руки. Некоторые вещи были переданы в местный монастырь, но наиболее ценные доверены бывшему начальнику царской охраны полковнику Кобылинскому, который, в свою очередь, передал их Константину Печокасу, а жена Печокаса дружила с женой Кобылинского, которая являлась сестрой Печокасов.
Считается, что промышленник Александр Печокас, брат Константина, имел тайники в стенах своего дома и по просьбе брата вместе со своими драгоценностями поместил в тайник золото семьи Романовых.
В 1924 году Александр с семьей уехал в Польшу, где через шесть лет скончался в бедности и унес с собой тайну об императорских сокровищах. Его брат, Константин Печокас, прожив в Омске до 1926 года, бежал из города, когда начались аресты в связи с бывшими колчаковцами.
Это всё, что я знал.
— Я понял, — усмехнулся капитан. — Вы знаете то, что знают все, то есть на уровне городских легенд. Всё так. Только это одна сторона дела.
— А что, есть и другая?
— Генерал приказал ознакомить вас с некоторыми нашими наработками. Так вот, слушайте.
Факт, что наше социалистическое государство крайне нуждалось в средствах. Всё, что можно, мы экспроприировали. «Золото Колчака» забрали у белочехов. Непонятный остаток, как вы знаете, в двести с лишним миллионов, который якобы существует, оказался блефом. Вот тогда вспомнили о царском кладе, и органы НКВД начали его поиски. По следственному делу?2094 «Романовские ценности» проходил 21 человек. Все они, по мнению органов НКВД, могли что-то знать об императорских фамильных драгоценностях. Первым арестовали начальника императорской охраны полковника Кобылинского. Под пытками у Кобылинского выбили все, что он знал о кладе. Потом его расстреляли и арестовали жену, которая была воспитательницей царских детей во время ссылки в Тобольске, и та после допроса указала на Печокасов. Однако и Печокасы, и все другие, кто был осведомлён о тайнике, дали клятву, что умрут, но не выдадут места, где спрятан клад. У Константина Печокаса, которого с трудом нашли и арестовали в 1934 году, всё же выбили признание, что он знает, где ценности, а вот место показать наотрез отказался. Он показывал на ложные места в стенах, которые тут же бурили, а в какой-то момент взял, да и выпрыгнул из окна второго этажа. Остался жив, но и в больнице не выдал тайны. Жену тоже пытали, но и она не выдала тайника и покончила с собой, разломав и проглотив в камере алюминиевую ложку. Константина комиссары отпустили, так и не добившись от него признания. Скончался он в Бийске, у дочери, в годы Великой Отечественной войны, а дело о царском кладе сдали в архив НКВД.