— Тот слегка кивнул.

— Покажите-ка нам ещё раз, как это у вас получается? — попросил Кобзарев.

Я повторил действие с крышкой.

— У вас не возникало ощущения, что это трюк? — сказал профессор Каценеленбаум Кобзеву. — Молодой человек, покажите руки, — потребовал он.

Меня покоробило явное, почти агрессивное отношение ко мне, но я сдержался и показал руки. Кацеленбаум долго осматривал мои руки со всех сторон, пожал плечами и сказал:

— Не понимаю… Электростатическое действие? — профессор снова обратился к Кобзареву, но так, словно меня здесь не было или я был посторонним предметом. Настроение моё стало падать, и я раздражённо заметил:

— Вы чего от меня хотите? Я не напрашивался на ваши эксперименты… Вы ведёте себя так, словно я жулик, которого непременно нужно разоблачить.

Кобзарев смутился.

— Ну, зачем так, Володя. Просто мы действительно озадачены. Ведь вокруг паранормальных проявлений столько нагорожено всего, что трудно понять, где истина, а где нет.

— Прошу извинить мою невольную бестактность, — проговорил Каценеленбаум.

— Не думаю, но давайте проверим электрометром, — решил Кобзарев.

Я повторил опыт с крышкой ещё раз и почувствовал, что мне это теперь даётся с трудом, хотя крышка послушно, пусть и менее уверенно доползла до края стола и упала. При этом стрелка электрометра даже не дрогнула. Но я понял, что на меня сильно подействовало сомнение экспериментаторов, которые, кажется, с «большим бы облегчением приняли мою способность к телекинезу, как к простому фокусу или мистификации.

— Володя, — как можно мягче сказал Кобзарев, — вы говорили, что обладаете даром гипноза. Если откровенно, ведь мы должны исключить все сомнения, не имеет ли здесь место эта ваша способность?

После опытов с крышкой, которые я показал, я чувствовал себя уставшим, как будто пешком обошёл пол-Москвы, или, по крайней мере, прошагал километров двадцать. Нервное напряжение, которое усилилось унизительным факт недоверия и подозрения, вызвало раздражение и ощущение невозможности продолжать опыты.

— Нет, не имеет, — резко ответил я и добавил: — Я сегодня больше показывать ничего не смогу. Боюсь, что я вообще не смогу быть вам полезным.

Оба учёных немного стушевались, а потом Кобзарев примирительно сказал:

— Володя, то что мы видели, это факт впечатляющий. Нужно эксперимент продолжить. Сейчас отдыхайте. Гостиница находится на Ленинском проспекте, на пересечении Садового кольца и Калужской площади. Там спросите, добраться просто. Пообедать можете в гостинице или в нашей столовой. С деньгами у вас как?

— Не беспокойтесь, мне оформили командировку, — сказал я.

— Мы найдём способ компенсировать ваши расходы, — пообещал Кобзарев.

Я пожал плечами, вспомнил Мессинга, и в голове мелькнула твёрдая мысль отказаться от унизительной роли подопытного кролика.

Глава 15

Профессор Каценеленбаум и академики Тихонов и Кикоин в роли экспертов. Загадка для учёных традиционной науки. Демонстрация телекинеза с различными предметами. Сомнения и стремление разгадать природу явления. Обморок, как результат предельного психического напряжения. Кобзарев готов бороться с позицией Академии наук за признание нетрадиционных альтернативных технологий. Категорический отказ от дальнейшего продолжения опытов.

На следующий день Кобзарев встретил меня в назначенное время и повёл в другую лабораторию, которая оказалась значительно больше той, где мы провели первый опыт. Помещение, несмотря на большие окна, казалось изолированным от внешнего мира, потому что сюда не доносился даже незначительный шум с улицы. Как позже мне объяснил академик Кобзарев, здесь с помощью аналитических приборов замеряют электромагнитное излучение, проверяют уровень шума, инфразвука и вибрации и так далее.

В лаборатории нас уже ждал профессор Каценеленбаум, а потом, к моему ужасу, один за другим вошли ещё два человека, которых Кобзарев представил, как зав кафедрой вычислительной математики механо-математического факультета МГУ Тихонова, другого — как профессора общей физики МГУ Кикоина. Оба академики. Тихонов — в очках с седеющей бородкой клинышком, Кикоин — с крупным и рельефным, словно высеченным из камня лицом и залысинами, открывающими высокий лоб.

Я человек не публичный и теряюсь при большом скоплении людей, а здесь меня вдруг окружили известные учёные, составляющие цвет советской науки, и я боялся, что мне трудно будет настроиться на проведение опыта даже с лёгким предметом. Мне стоило усилий чтобы собрать всю свою волю в кулак, и я, попросив присутствующих несколько минут соблюдать полную тишину, попытался сосредоточиться на предмете, который мне предстояло двигать с помощью одной только психической энергии, не прибегая к контакту руками. Мне это удалось. Мне даже показалось, что я совершенно неожиданно вошел в особое состояние, потому что исчезла куда-то лаборатория со всеми её аппаратами, аналитическими приборами, ретортами и другими предметами, необходимыми физикам в их работе, и в поле моего восприятия остался только предмет в виде небольшого деревянного кубика от детского конструктора, который положил на стол Кобзарев.

Я поднёс руки к кубику и на этот раз у меня появилось ощущение, что предмет приобретает невесомость, тянется к моим рукам и вот-вот оторвётся от стола. Я без труда повелел кубик к краю стола, и он послушно, словно собачонка следовал за руками, но, дойдя до края, никак не хотел падать. Я понял: сейчас этому мешают руки, с которыми кубик невидимой силой связан.

Я убрал руки и мысленным усилием заставил кубик упасть.

Судя по минутному молчанию, присутствующие были озадачены. Потом Тихонов сказал недоумённо:

— Чёрте что!.. Не могу поверить, что такое возможно. Хотя…

— Электростатическое поле? — проговорил как бы про себя Тихонов.

— Электростатическое поле вокруг рук существует: мы вчера с Борисом Захаровичем проверили и даже рассчитали величину его напряжения, которая способна вызвать механическое движение. Это сотни киловольт. Но это знакомый нам искровой разряд, подобный тому, который возникает, например, от прикосновения сухой руки к нейлону или к другой руке.

— Но ведь вы видели, что он закончил опыт телекинеза без рук. А это значит, что дело не только в электрическом поле. — высказал сомнение Кикоин.

— Да, действительно, — согласился Тихонов.

— А у вас не возникло ощущение, что это трюк? — сказал вдруг Кикоин.

— Да бросьте вы! — оборвал коллегу Кобзарев. — Вы всё видели собственными глазами.

— Вам важно, дерево это, металл или стекло? — спросил Кикоин.

— Я как-то не думал об этом. Но, кажется, не имеет значения, — ответил я. — А насчёт трюка, я попробую повторить опыт с любым другим небольшим предметом без участия рук. Мне кажется, я готов к этому.

— Тонкостенный стакан подойдёт? — предложил Трапезников.

— Если с участием рук, наверно, получится, но без рук лучше что-нибудь полегче. Например, колпачок от ручки, — я вспомнил опыт, который показал директору нашего НИИ.

С колпачком я справился успешно. Моё сознание позволило заставить двигаться предмет без касания руками.

— Психокинез в его натуральном проявлении, — сказал Трапезников. — Способность воздействия на предмет с помощью своего сознания, то есть мыслями, эмоциями, чем угодно… Только для рассуждений о формах и природе телекинеза или психокинеза нужно значительно больше опытных данных.

— В любом случае, похоже, что испытуемый волевым напряжением создаёт потоки частиц, поступающих от кожных покровов. Так что нужно признать, что телекинез — реальность, — заключил Каценеленбаум.

Меня просили повторять и ещё раз повторять опыты, предлагая различные предметы; мои возможности изучали с помощью приборов, которые регистрировали магнитное поле, исходящее от рук, и устанавливали возле рук чувствительные микрофоны.

В какой-то момент Кобзарев нашёл, что конденсаторный микрофон не выдерживает силу звуковых импульсов и предложил заменить его на керамический, потом с удивлением сказал: