— Где… где ты была? — повернулась к ней Кориолла.

— Выходила… проветриться да поглядеть, все ли в порядке.

— Гай… Его нет…

— Что? — Мевия огляделась. — Кто?

— Он! — замахала руками нянька.

Мевия ринулась вон из комнаты. Кориолла за ней, но на лестнице у нее подогнулись ноги, и она попросту уселась на ступени, не в силах сдвинуться с места. Этот человек… боксер… Амаст… Он унес ее ребенка…

Кориолла окаменела, как Ниоба, чьих детей расстреляли мстительные боги. О, боги, боги, за что ей после спасения такая беда? Будто над нею кто-то из всемогущих решил поиздеваться самым изуверским образом… Подал надежду и растоптал ее..

Так она сидела неведомо сколько, пока перед нею вновь не возникла Мевия.

— Похоже, Молчун пошел по следу мерзавца, — сообщила Мевия, тяжело дыша. — Молчун непременно настигнет этого гада — вот увидишь…

Но Молчун не настиг. Они прождали его в гостинице двое суток. Уже собирались двинуться в путь, как Молчун появился — верхом на взмыленной лошади. Он ничего не сказал — только отрицательно покачал головой.

— Ты потерял след?! — воскликнула Мевия. И вдруг закричала истошно, давая выход ярости. Одно бессловесное звериное: — А-а-а-а…

— Не совсем, — сказал Молчун, когда Мевия умолкла. — Я вызнал, куда едет этот парень. На юг, к Брундизию. А значит — на Восток.

— Почему вернулся?

— Одному такое дело не по плечу. У мерзавца — сообщники.

Кажется, только сейчас и Мевия, и Кориолла заметили, что льняной панцирь Молчуна изрядно перемазан — и особенно обильны бурые пятна.

— Гай ж-жив?.. — тихо спросила Кориолла.

— Жив.

— Хорошо… — решила Мевия. — Едем со мной на виллу, а потом снаряжаем погоню.

Когда ворота виллы закрылись за въехавшей повозкой, и Кориолле позволено было выйти и ступить на землю, она не испытала облегчения.

Мевия въехала верхом следом, спрыгнула с коня и объявила:

— Добро пожаловать в дом Афрания Декстра, Кориолла! За ворота ни ногой — или умрешь.

В тот миг больше всего Кориолле хотелось Мевию прикончить. Увы, не получится…

— Зачем? — только и спросила Кориолла, трясясь от ярости.

— Чтобы тебя не похитили другие.

— Но Гай украден!

— Его найдут. Непременно. Идем, я покажу тебе с Флорис комнаты. Тебе у нас понравится.

Кориолла взяла Флорис за руку и поплелась за Мевией.

— Мне по-прежнему нельзя выходить? — спрашивала Кориолла каждое утро.

— Ну почему же? Весь сад в твоем распоряжении. И сад, и бани. И маленькая пристройка. А завтра мы пойдем на море… Ты хочешь на море, Флорис?..

— Да, госпожа.

— Умничка… Жаль, у меня нет дочери — только сыновья.

Сыновья… лучше бы она этого не произносила! Где ее Гай, ее любимец… Сами собой из глаз потекли слезы.

— Молчун его непременно найдет, — обещала Мевия, но в голосе ее не слышалось уверенности.

Каждый раз разговор заканчивался ссорой.

— Я слышу это уже много дней! Верни мне моего сына! У меня похитили сына, ты слышишь или нет! Из-за тебя! Из-за твоего Афрания! — кричала Кориолла.

— Слышу. Молчун…

— И я слышу — Молчун!

— Он справится.

После очередного обещания Кориолла начинала рыдать…

— А теперь держат как в тюрьме… — бормотала сквозь слезы.

— Конечно. Но только в этой тюрьме у тебя есть шанс сохранить жизнь.

— Я хочу написать мужу.

— Нет. Обо всем ему расскажет Декстр.

— А если мой Приск не поверит? Если решит…

— Не поверит Декстру? — усмехалась Мевия.

Кориолла стискивала зубы. С этим доводом трудно было не согласиться.

— И как долго я пробуду здесь?

— Пока Афраний не разрешит тебе уехать. А он пока не разрешал.

— Мевия…

— Нет, и не проси.

— Ты стала так на него похожа, Мевия…

— Я всегда была плохой девчонкой! — смеялась бывшая гладиаторша. — И не забывай, что из-за тебя я живу здесь на вилле как в осаде, а не наслаждаюсь жизнью в своем роскошном доме в Риме.

— Мой сын…

— Он вернется.

Вилла была шикарной, и Кориолле здесь нравилось. Особенно сад с фонтаном, крытыми портиками и настоящим лабиринтом из подстриженных туй. Кориолла бы могла привыкнуть к этому заточению… могла бы. Если бы маленький Гай был рядом… Его ищут — заявляла Мевия. Ищут — но не могут найти. Он исчез, как будто провалился в Тартар вместе со своим похитителем и с теми, кто поспешил к нему на выручку. Сколько дней прошло с тех пор, как уехал Молчун с двумя вольноотпущенниками? Безумно много… Кориолла содрогалась, как только вспоминала — в чьих руках оказался ее ребенок. У нее темнело в глазах от злости, когда она вспоминала, что Афраний и Мевия пытались поймать Амаста, рискуя жизнью Кориоллы, ее детей и слуг… Они так поздно пришли на помощь! Прим, ее верный Прим погиб. Кориолла потребовала… настояла… упросила, чтобы двоих из людей Афрания послали отыскать тело и привезти на виллу для погребения. Потом она поставит надгробие с положенной надписью.

Те трое суток, пока Кориоллу с детьми и слугами везли день и ночь в неизвестном направлении, были, наверное, самыми страшными в ее жизни. Ну не считая того дня, когда она узнала, что почти вся ее прежняя семья погибла… И того дня, когда исчез маленький Гай… О, теперь у нее есть с чем сравнивать боль потерь, — ужас при мысли об исчезнувшем малыше перевешивал всё. Одна надежда, что Молчун не отступится и выследит мерзавца. Гаю ничто не угрожает — уговаривала себя Кориолла… Он нужен похитителям живым — чтобы добраться до Приска. Ничто не угрожает, кроме болезней и дурных людей, в руках которых малыш оказался.

Кориолла чувствовала себя игрушкой, которую злобный ребенок спрятал в ямке с песком и забыл об этом.

Гай, Гай! Приди, откопай меня, вытащи на свет и солнце.

Глава IX

ВСЕ НЕ ТАК… (продолжение)

Осень — зима 866 года от основания Рима

Провинция Сирия

— Я получил известие, — еще через два дня сообщил Адриан Приску. — Кориолла на вилле Афрания Декстра с Мевией.

— С ней все хорошо?

— Всё отлично.

— Почему она ничего мне не написала?

— Скоро напишет…

— А я не могу…

— Продиктуй моему секретарю.

— Этот человек, Амаст, что захватил меня… Он послан парфянами… — прошептал Приск. — Парфия стоит за всем. Нет никакого второго претендента. Царь Парфии хочет завладеть завещанием.

— Да, я уже обо всем догадался. — Адриан уселся у постели больного. — Тем более что ты оказал мне неоценимую услугу.

Приск лишь дернулся — мол, не понимаю, о чем ты. Ах да, конечно, я послужил приманкой, и треклятый парфянский лев кинулся на меня, как кидается голодный зверь на венатора, едва откроется клетка на арене. Только мне не дали ни меча, ни копья, не поставили плетеной корзины, в которой можно укрыться, как будто я был приговорен к казни… Меня изувечили, я едва остался жив.

Так он мог бы сказать, но ничего не произнес, лишь гримаса боли скривила губы.

— И это тоже, — ответил Адриан на не прозвучавшие упреки. — Но главное… — Наместник сделал значительную паузу: — Главное то, что ты привез с собой этого пекаря Калидрома. Он печет, а вернее — творит удивительные сладости. Боюсь, через месяц все обитатели дворца поправятся на десяток фунтов…

Приск попытался улыбнуться.

— А если серьезно, — сказал Адриан, — именно Калидром опознал в торговце Каллисте одного из приближенных к царю царей человека. Совсем не тот зверь сидел в зарослях, подкарауливая нас с тобой, мой друг. За этим заговором стоит Парфия. И они не собирались ничего подделывать в завещании императора или куда-то его подбрасывать. Их цель — уничтожить само завещание. Чтобы после смерти Траяна наследники сцепились друг с другом, как звери на арене, и в Риме началась новая гражданская война. Самого же Траяна в Парфии, судя по всему, не опасаются. Считают, что император слишком стар для войны.