Тогда началось.
Гиацинтовые поскакали в атаку первыми — неслись по дуге, стараясь не приближаться к багряным, но при этом — промчаться перед трибуной как можно ближе к целям и осыпать недвижно стоявших всадников дротиками. Дротики для тренировок тяжелее, нежели для боя, но с утолщениями вместо боевых железных наконечников. В щит недвижного всадника полагалось метнуть дротик на полном скаку — ну а всадник-цель при этом обязан удержаться в седле, принимая на щит град ударов, и не позволить коню стронуться с места.
Но и это все было лишь частью учебы. Как только сорвался с места первый всадник гиацинтовых, тут же помчался наперерез ему и багряный — чтобы помешать «противнику» достигнуть цели. Бросок дротика багряного… Отличный бросок! Но первый в строю был одновременно первым по доблести и по умению — так что гиацинтовый почти без труда отбил дротик «противника» щитом и полетел дальше к цели. Зато второй гиацинтовый прикрыться щитом не сумел, ловко брошенный дротик свалил его с коня на галопе. Да уж — удержаться в седле во время боя — не так-то просто [496] .
Точный бросок был встречен одобрительными криками на трибуне.
Но Адриан смолчал. Хотя и поднял руку в знак одобрения.
Далее было самое сложное — багряный проскакал вперед (надобно было багряным всем собраться рядом с трибуной слева, а гиацинтовым — справа). Но теперь гиацинтовый, уже третий, разогнавшись на кипящей пылью дуге, швырнул дротик «сопернику» в спину. Однако багряный и в этот раз оказался на высоте. Не только прикрылся щитом, но, развернувшись, свой дротик метнул назад. Назывался этот прием особым термином — петринос, — то есть метание дротика над крупом коня. Тут при броске полагалось очень сильно развернуть корпус и при этом не только удержаться в седле, но и прикрыться от противника щитом — все искусство всадника проявлялось как на ладони в этом броске. Но если прием отработать, тогда в бою всадник не подставит противнику спину, а продолжит сражаться.
Накануне днем Адриан таким же броском над крупом выбил «противника» из седла. Метал он дротик вполсилы — но даже такой удар расколол щит кавалериста на бесполезные щепы. Бросил бы в полную силу — убил.
Выведенные турмы демонстрировали неплохую выучку. Вся беда была в том, что они еще ни разу не бывали в настоящем бою. Одно дело тренировка, когда тебе в худшем случае угрожают падение с лошади на мягкую землю и пара синяков, а другое — когда враг осыплет тебя градом стрел или бросит в атаку тяжелую конницу. Хорошо бы в каждую алу хотя бы три-четыре турмы поставить из тех, кто знает, что такое настоящий бой.
— А наместник сам не хочет показать свое искусство? — Голос декуриона так и сочился лестью, как соты медом.
Почему бы и нет? Один раз проскакать — исполнить петринос так, чтобы у остальных потекли слюнки, — для этого и аланский конь сгодится.
Вот только панциря подходящего нет. Ну ничего — в тунике даже сподручнее, все равно никто не попадет в Адриана — это уж точно.
…Он встает за багряных. Несется. Мечет дротики. Два мощных броска — и два всадника на песке. Теперь отбить дротик щитом и поворот корпуса…
Если бы не аланец… тот дернулся, и Адриан слишком рано начал маневр, развернул корпус, и… пущенный твердой рукой дротик гиацинтового пробил щит насквозь, обращая защиту в груду тополиных дощечек… Остро отточенный наконечник дротика прошел над предплечьем руки, что держала щит, вспорол на груди тунику и рассадил кожу…
Остро отточенный наконечник вместо тупого тренировочного…
Телохранители Адриана уже тащили багряного с коня и валили на землю… Значит — поверили Приску парфяне. Нет ничего убедительнее, чем вопль человека, которого жгут огнем. Парфянская партия, не сумев уничтожить завещание, решила ликвидировать наследника… Не ведая, что эта фигурка фальшивая.
Или все-таки нет?
Адриан отбросил изуродованный щит и усмехнулся.
Иногда твои враги могут стать союзниками, если ты достаточно для этого умен. О покушении пусть немедленно узнают в Риме. В Риме, из которого уехал император…
Глава XI
ПТИЦЫ В КЛЕТКЕ
Зима 866 года от основания Рима
Италия
Если бы маленький Гай не исчез, Кориолла могла бы привыкнуть к жизни на вилле. Тем более что места здесь чудесные. Но день проходил за днем, а о малютке Гае и его похитителе не было никаких вестей. Кориолла все больше осознавала себя пленницей, птичкой в клетке, пускай эта клетка и просторна, и полна вкусных зерен и свежей воды.
Молчун не возвращался и ничего о себе не сообщал.
Кориолле запрещено было писать Приску, хотя она каждый день заявляла, что должна поведать мужу о случившемся. Но в том-то и дело: именно об этом Приску знать не полагалось. На все просьбы Мевия в ответ требовала, чтобы письмо писалось под диктовку, чтобы Кориолла сообщила, что решила приехать на виллу к Мевии, что чувствует себя замечательно, что дети здоровы, а она, то есть Кориолла, — полна сил и надежд. Кориолла всякий раз наотрез отказывалась.
Письма Приска, направленные в Комо, почтарь Афрания уже дважды доставлял на виллу.
Приск писал редко и как-то странно. То о каких-то делах… то о том, что повредил руку и потому вынужден диктовать послания секретарю Адриана. Спрашивал, как она себя чувствует… как дети… Значит — ничего не знает. Ни-че-го.
На второй день пребывания на вилле Кориолла попыталась сбежать вместе с Флорис, но была остановлена у ворот. Мевия заперла пленниц на три дня безвыходно в комнате. А потом напомнила сухо, что угроза убить — не пустые слова. И что-то было в ее словах, а главное в глазах, такое, что Кориолла ей поверила.
Порой вечером, лежа в постели, она планировала бегство — оставить Флорис у Мевии и рвануть в Антиохию к Приску. Вместе они отправятся на поиски Гая. Прежняя дерзкая натура пробуждалась в матроне и требовала действий… Но следом накатывало бессилие, сознание того, что одной в такое путешествие пускаться — безумие. А главное — от Мевии ей не ускользнуть. Тогда начинало казаться, что с Гаем они уже не встретятся. Ни-ког-да. Это слово Кориолла произносила все чаще и чаще.
Однажды вечером Кориолла, наплевав на все угрозы, начала собирать вещи, потребные в путешествии, но тут в спальню к матери ворвалась Флорис и начала ей рассказывать о том, как она сегодня читала учителю текст и ни разу не сбилась…
И Кориолла понимала, что никуда уже не убежит, что Гая ей в одиночку не найти и оставить Флорис одну — пускай и в доме Мевии — нельзя. И эта мысль держала ее теперь прочнее всех решеток, цепей и колодок.
Она спрятала собранный узел в сундук, понимая, что в другой раз достать его будет еще сложнее…
И однажды, уже не противясь, она написала Приску, что живет на вилле Афрания, что с нею все-все хорошо. И Флорис — с нею тоже всё замечательно… Гай здоров. Мевия внимательно следила за каждым словом, что писала Кориолла. Но, прежде чем запечатать, Кориолла успела смазать слово «здоров» — и рядом с именем Гая образовалась пустота. Приск должен заметить. Обязательно…
Книга II
TRAIANUS PARTHICUS
Часть I
ВОЙНА НАЧИНАЕТСЯ
Глава I
ТРАЯН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПОХОД
Осень — зима 866–867 годов от основания Рима [497]
Рим — Киликия
Осенью 866 года, а именно в шестой день до календ ноября [498] , императорская трирема вышла из порта Остии. На борту — император Траян со свитой. Его жена Плотина и племянница Матидия отправлялись вместе с императором на Восток. Накануне Матидия долго спорила с дочерью. Дело дошло до крика, бросания посуды и пощечин. Сабина наотрез отказывалась ехать в Антиохию к мужу, как того требовала мать.