– Гай, ты что, забыл? Адриан подозревает нас… Будто я прикинулся нумидийцем и убил Проба.

– Прикинулся нумидийцем? – переспросил Приск. – Но ты ведь и есть нумидиец, правда, наполовину.

– Хватит дурачиться! Мне не до смеха. Адриан не говорил, что мы будем делать, когда спустимся?

– Полагаю, будем драться.

– С кем? – Кука так возвысил голос, что эхо отозвалось в горах.

– Тише! – прошипел Приск и схватил приятеля за руку.

– Если даже мы ударим стоящим на перевале дакам в тыл, это ничего не решит. Они опрокинут нас в реку. У нас нет ни машин, ни конницы…

– Нам не нужны ни тяжелые машины, ни конница, – отозвался один из сидевших на скале людей и обернулся.

Это был Декстр. Поразительно он умел притворяться – еще миг назад Приск был уверен, что невдалеке сидит обычный солдат из центурии альпийцев.

Декстр поднялся.

– Но могу вас заверить, ребята, вы в бой пойдете первыми.

– Надо же, как обрадовал! – фыркнул Кука. – Я помню, как ты меня обвинял.

– А кто сказал, что я тебе друг? – усмехнулся Декстр.

И он двинулся туда, где возле небольшого водопада умывался раздетый до пояса Адриан.

– Тирс, – позвал шепотом Кука. – Скажи, приятель, как скоро мы умрем?

– Ты – не знаю, – отозвался предсказатель. – А я не сегодня и не завтра.

Куку вдруг охватила дрожь.

– Мне конец, – прошептал он. – Адриан хочет моей смерти…

Приск стиснул плечо товарища:

– А я не позволю. Ты понял?

Кука прикрыл ладонью глаза, скривил губы.

– Гай, дружище, ты сильнее Адриана?

– Он же не бог… – заметил Приск. – Даже императоры становятся богами лишь после смерти. А он пока даже не император.

Наконец начали спускаться вниз, опять вступили в полосу лесов. Тиресий еще с утра чуял опасность. Но где именно и когда даки нападут, не разглядел. Быть может, потому, что горы были чужие, и опасность – повсюду. Их не могли не заметить – десятки внимательных глаз наверняка следили за незваными гостями. Но и собрать большой отряд, чтобы встретить римлян, даки не сумели.

С врагом столкнулись на тропе лицом к лицу, когда стали спускаться в долину. Впереди шел Кука. Именно на него и ринулся со склона варвар. Но не рассчитал. Надеялся на внезапность, что падет коршуном на римлянина. Упал. Но при этом кинжал Куки вошел ему в живот по самую рукоять. За первым ринулись остальные, но римляне уже успели развернуться лицом к нападавшим. Вся схватка не заняла и четверти часа. Несколько даков были ранены. Остальные все полегли. Адриан велел связать пленников и тащить за собой. У римлян погибли семеро. Еще было несколько раненых – но все легко.

После полудня горы остались позади, перевал Боуты – где-то там, за спиной. Отряд спустился на плато. Кука и Приск полагали, что, выйдя дакам в тыл, Адриан прикажет поворачивать назад и двигаться берегом Алуты, дабы ударить стоящим на перевале дакам в спину. Ничего подобного! Первым делом Адриан приказал укрыться всем в лесу. А вечером послал ребят из «славного контуберния» на разведку. Послал всех, кроме Фламмы, «библиотекаря» Адриан пригласил к себе в палатку для очередного философского разговора.

Цель Куке была указана точно – поселок, что лежал впереди. Обычный дакийский городок, обнесенный частоколом. Вход лишь один – там, где склон наиболее пологий. Но именно там стена двойная, и ров в придачу, и вал. Во рву, насколько можно было рассмотреть издалека, еще лежал снег.

Кука и его товарищи давно умели перевоплощаться так, что на дакийском берегу их принимали за местных. Сейчас они вполне могли сойти за пастухов, что спустились с гор.

Из поселка тянуло дымом, запахом только что испеченного хлеба, немного – подгорелым салом. И хотя разведчики подкрадывались с подветренной стороны, в поселке вдруг лаем зашлась собака. Вот же тварь – верно, пахнуло в ее сторону чуток – она и подняла гвалт. Товарки тут же присоединились.

– Лечь! – приказал Кука.

И все залегли в низинку. Как выяснилось – животами на снег.

Впрочем, собачий лай никого не встревожил – за последние дни здесь привыкли к тому, что собаки постоянно брешут, новые люди появлялись регулярно, шли из сердца Дакии на перевал отряды, спешили гонцы – вниз к Боутам и обратно – к Сармизегетузе.

– Снег… – одними губами произнес Приск. – Нас будет видно на снегу.

Он обернулся. Над чернотой горных хребтов, которые они только что миновали, всходила луна. Их должно быть видно со сторожевых башен, как на ладони.

Спешно отползли и затаились.

Лай потихоньку стих. Сторожевая башня (похоже, деревянная) темнела на фоне звездного неба. Наверху кто-то дежурил – вскоре его окликнули снизу. Караульный отозвался. Приск боялся дышать. Остальные тоже. Если караульные встревожатся всерьез, кто-нибудь кликнет с десяток мужчин. Вооружившись фальксами да прихватив с собой собак, они выйдут за ворота. А если выйдут, собаки тут же кинутся на разведчиков. Разумеется, Кука и его друзья могут отбиться и бежать. Дело не в этом. В поселке мигом сообразят, в чем дело, и предупредят своих. Не повезло римлянам – переменчив ветер в горах, подошли слишком близко.

Двое на башне о чем-то говорили. Похоже, поминали недобрым словом солдат какого-то Герзала, что побывал в поселке недавно. Видимо, отношения с этим Герзалом у местных не сложились. Судя по разговору, предполагалось, что люди Герзала могли вернуться, чтобы свести счеты с местными.

Светила Луна-Селена-Мендис. Фортуна, непредсказуемая богиня удачи, метала кости. Выпадет шестерка Децебалу – даки выйдут за ворота. А если шестерка Адриану – и Траяну вместе с ним – решат, что собаки брехали на одинокого волка. Приск смотрел на звезды, и казалось ему, что он видит, как вращаются в небе подброшенные божественной рукой кубики хрусталя, и отражается в них звездный свет. Он стал представлять, что в кости с богиней играет лично он, Приск. Кости падают на стол, и Гаю выпадают шестерки.

Даки не вышли.

До рассвета в сумерках пять центурий окружили поселок и запалили его горючими стрелами. Кроме обычных жителей в поселке находилось две сотни ополчения, но они сдуру выскочили за ворота, решив, что смогут сладить с напавшим на них отрядом. Большинство даже не вступили в сражение – римляне встретили их залпом дротиков.

Лишенное панцирей ополчение все полегло, так и не добежав до римлян. Стрелы, пущенные даками, убили и ранили нескольких альпийцев. Адриан приказал мужчин убивать – всех, без разбора, поселок зажечь – да так, чтобы видно было издалека. И, прежде всего, с перевала. Где не хватало огня – добавляли трескучих еловых ветвей, прошлогодней травы, все, что годилось на корм огню, летело в пламя. Трубили трубы, ревели грозно. Несколько трубачей остались в горах – они тоже теперь трубили, и горы откликались на все голоса – казалось, несколько легионов окружили перевал со всех сторон.

– Надеюсь, Лаберий Максим догадается, что я подал ему знак, – усмехнулся Адриан.

Часть II

Орел пятого легиона «Жаворонки»

Глава I

Дорога на Апул

Впереди лежала равнина, не плоская как стол (создавая эти места, боги вообще забыли, что такое плоскость), но уже и не отвесные скалы, а пологие холмы и порой горушки, покрытые лесами. Леса, прорезанные тропами и дорогами. Правда, попасть в засаду на такой дороге не составляло труда – посему вновь и вновь отправляли конницу в разведку, и, наверное, не в первый раз пожалел Лаберий Максим о том, что отправил на восток Лузия Квиета. Но идти по этим дорогам было не в пример легче, нежели карабкаться к перевалу Боуты. Путь лежал на северо-запад – к Апулу через плато. Дорога впереди, разумеется, не римская – колдобистая грунтовка, после зимы не просохшая. Порой леса подступали к ней почти вплотную, но зачастую вид открывался, как на любой иной равнине, – распаханные поля и рядом с ними деревни, что наивно прятались за частоколами домики с соломенными крышами; сады, огороды, отары овец на ярко зеленой траве. Большинство крестьян оставалось на месте. Женщины с маленькими детьми укрывались в домах. Мужчины стояли у ворот селений, но ворота не запирали.