Говорят, что полностью независимым быть невозможно, но у человека есть возможность задавать вопросы и право сомневаться, а самодостаточность даёт независимость, и я гордился своей независимостью, без которой невозможна свобода.
Меня через голову позвал Андрис:
— Володя, тебя ищет ваш директор. Приехал вместе с начальником конструкторского отдела.
По дороге он спросил:
— Что, интересно?
И в его голосе я уловил иронию.
— Да ничего интересного, — ответил я, злясь на себя. — Как бараны вывалились из кошары.
— «Быть в стаде — основной закон и страшно лишь одно — из стада выпасть», — серьёзно прочитал Андрис…
Но всё это не касалось Юрия Гагарина, потому что он открыл дорогу в Космос и стал легендой.
Когда мы узнали, что Гагарин на выставке, мы не могли пропустить случай увидеть этого человека.
Гагарин и Николаев шли по одному из павильонов в сопровождении генерала и директора выставки. Никакой свиты, окружающей космонавтов, не было. И охраны как таковой тоже не было. Космонавтам охрана не была нужна, потому что их искренне любили, ими гордились. Я помню, что Гагарин улыбался, и мы все тоже невольно улыбались. Космонавты шутили, а когда гиды стали подробно рассказывать о назначении и устройстве каждого экспоната, Юрий Алексеевич засмеялся и сказал: «Нам бы покороче! Нам времени отпущено вот, в обрез, а посмотреть интересно!» К нему и реже к Николаеву подходили за автографами, и он никому не отказывал и размашисто расписывался на открытках, проспектах и просто листках бумаги, пока сопровождавший космонавтов генерал вежливо ни попросил дать им возможность всё же ознакомиться с экспонатами выставки. Я не осмелился подойти, чтобы попросить автограф только потому, что у меня ничего не оказалось с собой, на чём бы можно было расписаться, о чём жалею…
Через полгода Юрий Алексеевич Гагарин трагически погиб во время одного из тренировочных полётов. Я не мог не откликнуться на эту трагическую весть и написал небольшую заметку на смерть первого лётчика-космонавта, первого из землян преодолевшего притяжение Земли и вышедшего в космос. «Его жизнь была короткой, но ослепительной, как вспышка молнии», — написал я в заключение. Пафосно, но в этом случае по-другому я не мог…
Я помню день, когда ТАСС объявило о том, что наш человек в космосе.
Весь последний месяц со мной творилось странное. Мне снился космос, звездное небо, планеты и спутники. И при этом я всегда видел человека в скафандре. Он присутствовал в моих снах и навязчиво вставал перед глазами наяву. Лицо в скафандре вдруг наплывало на меня, но через доли секунды пропадало так же внезапно, как появлялось. Это неприятно действовало, раздражало и утомляло.
В этот солнечный и теплый апрельский день я сидел на занятиях в предчувствии чего-то важного, которое должно было случиться, и уже знал, что это освободит мой мозг от навязчивых видений.
На вопросы я отвечал невпопад и находился в той степени прострации, когда всё становится неважным и ненужным. Я было уже хотел отпроситься с занятий, чтобы пройтись пешком, посидеть где-нибудь в тихом месте и прийти в себя, но услышал шум в коридоре, громкие голоса и отдельные крики, а потом дверь в нашу аудиторию распахнулась, в дверном проеме появился взъерошенный человек и громко возвестил:
— Чего сидите? Человек в космосе!
Вся наша группа в составе десяти человек повскакала с мест, мы быстро побросали книги и тетрадки в сумки и портфели и вывалили в коридор, вливаясь в толпу студентов и преподавателей, которые шли на улицу, а дальше на Невский. И мы бессознательно как сомнамбулы шли со всеми, заражаясь всеобщим ликованием. Народ заполнил Невский. Уже несли самодельные плакаты с надписями от души: «Ура Гагарину», «Ух, ты!», «Все там будем!».
Все улыбались, пели, плясали, шутили и смеялись. Нас на демонстрацию никто не звал, все произошло само собой, стихийно. В меня вдруг вселились восторг и гордость. Гордость от того, что наш русский человек оказался в Космосе и от того, что все мы, и я тоже, причастны к этому подвигу, как сограждане Гагарина.
Мы уже знали, что в Космос полетел гражданин СССР Юрий Гагарин, но теперь нас, кто не слышали сообщений ТАСС, волновали вопросы: кто он, первый космонавт Земли, как он выглядит, где родился, сколько находился в Космосе?
Все наши давно смешались с другими демонстрантами, и рядом со мной толкались незнакомые люди, но меня вдруг окликнул Игорь Политов с четвертого курса английского отделения. На лице сияла счастливая улыбка, плащ расстегнут, галстук съехал на сторону.
— Чувак, — обрадовался Игорь. — Все куда-то подевались. Наших не видел?
— Сам потерялся, — сказал я. — Слушай, где газету купить? Посмотреть, должен же в газете портрет быть.
— Ты что, спятил? Там все газеты смели в момент. Очереди километровые стояли.
— Ты что-нибудь знаешь? — спросил я Игоря.
— Знаю, что космонавта зовут Юрий Гагарин…
— Это я сам знаю, — остановил я Игоря.
— Знаю, что он сделал один виток и летал сто восемь минут. Знаю, что ему всего двадцать семь лет и что он улетал в Космос старшим лейтенантом, а прилетел майором, — выложил все, что знал Игорь.
Позже мы, конечно, узнали и другие подробности о первом космонавте. Мы узнали, что летал Гагарин на космическом корабле «Восток», что родом он из простой крестьянской семьи, что он закончил летное училище, служил на севере, стал космонавтом и что у него есть жена и две дочери…
А через день мы смотрели в общем зале общежития по телевизору торжественную встречу Юрия Гагарина в Москве. Он прилетел во Внуково из саратовской области, где приземлился. Открытая машина с Гагариным, его женой и Хрущевым ехала во главе кортежа из многочисленных машин. Первые машины сопровождали мотоциклисты. Толпы народа стояли по всему пути следования машин. Люди сидели на крышах домов, залезали на деревья и фонарные столбы.
— Смотри, смотри! — показал кто-то на экран. Телекамера высветила дерево, где на суку сидели ребятишки, а вместе с ними человек почтенного возраста в шляпе.
Сквозь заграждения выскочил кто-то из толпы и, подбежав к машине с Гагариным и Хрущевым, вручил космонавту букет.
Это было спонтанное и действительно всенародное ликование, похожее на массовое помешательство.
Вечером мы сидели в своей комнате общежития, и все наши мысли были в Космосе. Мы обсуждали полет Гагарина, говорили о космических полетах и спорили.
— Теперь на Луну, а там на Марс, — уверенно заявил Жора.
— Ну, до Луны еще далеко, а до Марса тем более.
Еще ближний Космос нужно как следует освоить, — попытался охладить его пыл Яков.
— Скучный ты человек, Яков. Главное, что мы в Космос проникли, а остальное, как говорится, дело техники.
— Да, пиплы, это здорово, что мы в космосе первые. А американцы пусть попробуют.
— Кишка тонка, — с удовольствием согласился Игорь. Все же здорово, что это мы, русские, а не американцы вышли в Космос.
Генрих обиделся и возразил:
— Ты говоришь так, как будто, если я немец, то радуюсь меньше, чем ты.
— Ты русский немец, — примирительно сказал Жора.
Генрих ничего на это не ответил и сидел на своей кровати насупившись.
Газеты писали о том, что впервые человек преодолел притяжения Земли и вышел в открытый Космос, осуществив вековую мечту человечества, и о том, что люди, перевернувшие мир, открывшие пути в неизведанное, подняли человечество на новую ступень творчества и созидания. А где-то я нашел слова о том, что в истории цивилизации были и другие, значительные или менее значительные взлеты, которые дали всему человечеству толчок для нового самосознания. И нет разницы, в какой стране они осуществились, они все равно принадлежат всей земной цивилизации. Человечество после таких взлетов стремится к единению, сплачивается и улучшается нравственно.
Я улыбнулся, вспомнив один шутливый плакат, в котором был заложен весь смысл нашего нравственного устремления:
«Перестань пить пиво! Подними голову к звездам! Юра, мы исправляемся!»