Легионеры молчали. После замечаний Валенса все сделалось яснее ясного. Да вот только бой – пусть и учебный – был уже окончен.

– А ты молодец, – добавил центурион, обращаясь к сидевшему в засаде пареньку. – Как звать тебя?

– Луций Оклаций Урс…

– В легион пойдешь?

У парня сверкнули глаза.

– Рано еще. Мне пятнадцать.

– Мы по нынешним временам и раньше берем.

– Отец не отпустит.

Фламма тем временем все ощупывал бок. Внезапно он согнулся, и его стало рвать.

– Помоги ему снять лорику, – приказал Кука Малышу.

Кука был мрачен – он-то был уверен, что все сделал правильно. А вышло – все не так.

– Оклаций! – окликнул Кука шустрого паренька.

Тот обернулся.

– Поди сюда!

Тот неторопливо подошел. Лицо его как-то переменилось – вытянулось, насторожилось, взгляд метнулся в сторону.

– А что… – Губы скривились в нагловатой улыбке.

Кука въехал парню кулаком в лицо, и тот опрокинулся на спину.

– За что? – завопил мальчишка, вскакивая.

– За нашего товарища.

– Оставь его! – приказал Валенс. – Это сын камнереза Урса.

– Того, что делает надгробия?

– Да, именно того самого. В будущем мы все его клиенты, всех заберут стигийские псы. – Валенс помрачнел. – Назад в лагерь. Бегом!

Вечером Фламма зажег светильник, достал записную книжку, сшитую из обрезков пергамента, чернильницу, тростниковое перо и принялся что-то записывать мелким убористым почерком.

– Что ты делаешь? – спросил его Кука.

– Пишу анналы… историю нашей пятьдесят девятой центурии, а точнее, нашего контуберния. Как Корнелий Тацит. [279] Может, слышали, он собирается всю римскую историю написать, начиная с деяний Августа.

– Да, это соизмеримо, – отозвался Приск со своей койки. – Деяния Августа и нашего контуберния.

Но Фламма то ли не расслышал иронии в его голосе, то ли сделал вид, что не понял насмешки.

– Вот Квинт Марий, как он погиб? – спросил Фламма, обмакивая перо в чернильницу.

– Страшно. Нонний велел забить его до смерти, – отозвался Кука.

– За что?

– Потому что Нонний – мерзавец, – последовал ответ.

– Чтобы насолить нашему центуриона Валенсу, – выдвинул свою версию Приск.

– А почему вы не убили этого Нонния? – спросил Фламма. – У каждого же есть меч…

– Убить центуриона? Ну ты и шустрый. Мы ждали тебя, чтобы ты все организовал, – хмыкнул Кука.

Фламма записал несколько строчек и остановился.

– А Крисп? Он как…

– Его отправили в разведку вместе с Малышом. Они угодили в плен. Малышу удалось освободиться, а Криспа замучили и убили. Или ты думал, мы за Данубий отправляемся на прогулку? – насмешливо спросил Тиресий.

– Я его не бросал! – взревел Малыш.

– Мы знаем, – отозвался Приск.

Фламма судорожно сглотнул. Но не подумал отложить перо, исписал всю страничку.

– Скирон… – спросил, закончив. – Его тоже замучили?

– Возможно, – отозвался Кука.

– Скирон жив! – объявил Малыш.

– Это ведомо только богам, – вмешался Кука.

– Децим Скирон жив. Он на той стороне, выдает себя за перебежчика, а на самом деле нам помогает, – принялся настаивать на своей версии Малыш.

– Официально он дезертир, – напомнил Кука.

– Не смей писать про дезертирство! – рявкнул Малыш. Фламма отшатнулся и едва не опрокинул чернильницу. – Добрая память после смерти для легионера важнее всего. Это анналы. Там должна быть только правда.

– Думаешь, их кто-то будет читать? – усомнился Тиресий. – Разве что даки.

– Запиши так: судьба Скирона нам неведома, – посоветовал Приск. – В самом деле, вдруг твои анналы попадут к дакам.

– Даки не умеют читать, – заметил Тиресий.

– Да, своей письменности у них нет. Но читающие на латыни имеются, – возразил Приск.

«Судьба Скирона неизвестна», – аккуратно вывел Фламма.

– Сожги записи, – посоветовал осторожный Молчун. Говорил он невнятно, после ранения слова его можно было разобрать с большим трудом.

– Почему ты поступил в легион, Фламма? – спросил Приск.

– Узнал, что грядет война, решил стать свидетелем великих событий, чтобы написать об этом…

– А ты уверен, что выживешь и напишешь?

Фламма в задумчивости поглядел на оранжевый огонек светильника.

– Этого никому не дано знать. – Он передумал писать и отложил записную книжку. – А ты почему оказался в легионе, Гай Приск? Ты тоже не похож на обычного легионера. Такие, как ты, служат военными трибунами.

– На моего отца в правление Домициана один мерзавец написал донос. Отца убили. Меня тоже должны были казнить, но я бежал и очутился здесь. Спасся лишь потому, что Домициан умер.

– А доносчик? Ты знаешь его имя? – спросил Фламма.

– Авл Эмпроний. Его утопили с остальными из этого подлого племени по приказу Траяна. Посадили на щелястую трирему и отбуксировали в море.

– Ты это видел?

– К сожалению, нет… Но мне рассказывали.

– М-да… какие-то однообразные у нас истории, – заметил Тиресий. – Грустно станет читающему наши анналы.

– Думаешь, читателю Тацита будет веселее? – отозвался Приск. – Особенно весело станет, когда дойдет до времен Нерона.

Поутру легионеры занялись подготовкой снаряжения: выступать должны были через два дня. Кому-то лорику надо было починить, кому-то пояс; собрать все потребное в дальний путь. Молчун, на все руки мастер, давно уже приладил нащечники к своему изувеченному шлему и теперь помогал остальным, если надо было что-то приклепать или починить. Все недостающее: фляги, походные сумки или запасные туники – можно было купить на рынке тут же лагере.

Приск, первый все подготовивший, раздумывал лишь об одном – как получить пропуск в канабу. Попросту попросить Валенса или деньги предложить? Раньше, помнится, центурион взяток не брал. А теперь?

Валенс появился сам – около полудня.

– Приск, охота в канабу наведаться? – спросил центурион напрямую, появляясь на пороге кухоньки, где собрались все семеро.

Легионер в ответ изобразил подобие улыбки. Теперь он постоянно ожидал от Валенса подвоха. Приск был уверен, что вчерашнюю «тренировку» Валенс устроил исключительно ради того, чтобы вместе с остальными унизить соперника.

– Собирайся. Пойдем со мной – ты и Кука, – решил Валенс. – А впрочем, весь контуберний отпускаю повеселиться.

– Аве, Валенс, идущие на смерть приветствуют тебя! – завопил на радостях Малыш.

Легионеры собрались за несколько мгновений.

В канабе было тесно, людно и грязно. Хозяева, не имевшие денег на черепицу, крыли крыши дранкой, корой, соломой. Повсюду шум, гам, визг пил, грохот топоров, молотков, зубил. На самодельных лотках торговали всяким хламом. Какой-то парень, признавший в бронзовой посуде свое добро, вопил на всю улицу, призывая немедленно бежать за декурионом. Канализация была разрушена, и нечистоты сливались прямо по улицам. Сквозь вонь, однако, уже пробивался запах свежего хлеба и сосновой смолы, из черных зубьев развалин то там, то здесь радостно-охристым сияла новенькая кирпичная кладка.

Завидев центуриона в посеребренной лорике, гражданские расступались.

– Я бы воспользовался случаем и расширил форум, – сказал Приск, оглядываясь.

– Не тебе, парень, строить! Тебе пока что положено разрушать, – рассмеялся Валенс. – Пошли-ка к Урсу – там ведь у тебя теперь гнездышко?

Приск оглянулся. Друзья все куда-то испарились, и теперь Гай шагал дальше с Валенсом. Шли молча. Да и о чем было им говорить?

Дом Урса, как и многие дома в канабе, стоял без рам в окнах, с наскоро слаженной дверью взамен выбитой. Пахло пожаром и свежей древесиной – варвары порушили и сожгли деревянную лестницу, что вела на второй этаж, и ее только-только восстановили, чтобы Кориолле было где поселиться. Правда, двери у ее комнаты не было – имелась только кожаная занавеска.