Дорогу, по которой они ехали, совсем недавно отремонтировали, но все равно едущих в спальных повозках изрядно трясло. У самых городских ворот небольшой караван остановился. Из первой повозки вышли две женщины и мальчик лет семи. Женщины явно были – мать и дочь – сходство угадывалось, а вот чертами мальчик удивительно походил на старшего из мужчин.
– Марк! – окликнул старший (стариком его как-то язык не поворачивался назвать). – Гляди-ка! На месте этого города был когда-то лагерь Пятого Македонского! – Приск указал на каменные стены и башни ворот. – Я здесь служил много лет назад.
Солнце уже садилось, и стены сделались красными в закатных лучах. На миг на месте мирного города померещились бастарны с факелами, гортанные крики и алые отсветы на стенах лагеря.
– Гай, мне бы не хотелось останавливаться в гостинице, – сказала старшая из женщин.
– Не переживай, Корнелия! Думаешь, мы не найдем в нашем Эске старых знакомых… А как же твоя подруга? Наверняка она будет рада предоставить нам кров…
– Это вряд ли… – отозвалась Корнелия.
– Тогда поищем кого-нибудь другого, – весело отвечал Гай.
– Я хочу войти в этот город пешком… – проговорила задумчиво Корнелия.
Приск спрыгнул на землю (а это был именно он, бывший легионер Пятого Македонского, закончивший свою службу в чине легата).
Главные западные ворота города стерегли две башни. Но сами ворота были широко распахнуты – опасность ушла из этих мест. Многим казалось – навсегда. Они шли по главной улице [588] , и Приск вроде как узнавал это место – когда-то тут стояли казармы его легиона. И не узнавал одновременно – теперь здесь высились дома с мастерскими, лавками и тавернами. На прилавках полно было серебряных и бронзовых украшений на продажу, статуэток для домашних ларариев и брошей, кувшинов и кубков. Можно тут было увидеть статуэтки разных размеров Меркурия, Венеры, Дионисия, Аполлона, Гекаты и Митры. В другой лавке предлагали плоские бронзовые пластины с изображениями фракийских конных всадников – местные жители тоже селились в городе. В третьей лавке торговали глиняной посудой и лампами, в четвертой – стеклом. Судя по узорам и работе – все это было местного производства. Корнелия тут же потребовала купить два бокала голубого стекла – творение местного стеклодува. А юной даме понадобился флакончик для духов из черного стекла с тончайшей золотой аппликацией. Среди торговцев многие плохо говорили на латыни, а койне, на котором они трещали, выдавало в них выходцев из провинций Востока – будто Азия, Вифиния и Киликия пожаловали в гости. В нескольких местах стояли водяные колонки, мальчишки – было жарко – затеяли возню, обливая друг друга водой.
Два виадука были построены еще в те времена, когда Приск служил в Пятом Македонском.
Так они вышли к Форуму – когда-то здесь был преторий лагеря, а теперь – Форум, окруженный со всех сторон колоннадами портиков. Однако, прежде чем войти на Форум, они долго рассматривали роскошное здание, больше похожее на дворец.
– Здесь проживает Кандид, наш декурион, – сообщил увязавшийся за гостями мальчишка из лавки торговца стеклянным товаром.
– Уж не внук ли это ликсы Кандида, – подмигнула мужу Корнелия.
– Точно-точно, – охотно закивал мальчишка, рассчитывая на щедрую подачку. – Ликса и сам проживает в этом доме. Только он ослеп и уж почти не выходит сам из дома – разве что иногда его доставляют на Форум в лектике.
– Надо же… – подивилась Корнелия. – Ликса еще жив.
Они вошли на Форум. Мощенная красными прямоугольными плитками площадь занимала примерно 300 футов на 180 [589] . Портики справа и слева были украшены белоснежными колоннами в коринфском римском ордере – только акант здесь, на границе с Дакией, больше походил на листья здешних деревьев. На северной стороне Форума возвышались три храма с портиками: в центре – куда больше двух других – храм Юпитера, справа – храм Юноны и слева – Минервы [590] . В каждом римском городе, в какой бы провинции он ни строился, есть храм Капитолийской триады, только здесь, в Мезии, храмы были выстроены на свой лад – как три отдельных храма с узкими проходами между ними. Задние стены храмов служили одновременно и стенами базилики.
Солнце садилось, и храмы, и стоящая за ними базилика светились розовым в закатных лучах.
– Нравится? – спросил вдруг знакомый голос за спиной.
Ба! Столько лет прошло – но Приск не мог ошибиться.
Старый товарищ! Тиресий!
Он обернулся.
Ну Тиресия он бы не узнал в этом дородном обритом наголо пожилом господине, щеголявшем в белой тоге с тонкой пурпурной каймой – что выдавало в нем местного магистрата.
– Я – декурион Сармизегетузы Регии, – объявил Тиресий, обнимая старого друга. – А это сын твой?
– Старший. Младший сейчас служит… А это мой внук, сын Кори… – Приск привлек к себе мальчишку. Было видно сразу, что внука он любит. А вот про супруга дочери не обмолвился ни словом. Не слишком удачным получился брак…
– Вот на что вам всем стоит взглянуть – так это на нашу новую Сармизегетузу. У нас есть не только храмы, базилики и термы, но и свой амфитеатр.
– Хочешь, чтобы мы снова прошли долиной Алуты? – спросил Приск.
– Там теперь римская дорога, – с гордостью объявил Тиресий.
– А я бы хотел оглядеть здешнюю базилику, – сообщил Приск. – Надеюсь, она еще открыта?
– Конечно. Это самая большая базилика у нас в Мезии [591] .
Главный вход был с западной стороны. В базилике было три отдельных входа в каждый из нефов. Построена она была из небольших блоков известняка – а сверху гладко оштукатурена и выкрашена. Внутри стояли бронзовые статуи Траяна и Адриана, судя по работе – явно доставленные сюда из Рима. Тут же находилась статуя наместника Нижней Мезии. Компанию им составили мраморные Аполлон и Венера. Центральная часть базилики была двухэтажной. И свет в здание лился сквозь окна на втором этаже. Сейчас освещен был только портик (все остальное тонуло в полумраке). Колонны коринфского ордера поддерживали богато украшенный фриз. Над ним шла галерея с оградой из прямоугольных панелей, где орнамент чередовался с медальонами в центре. На фризе можно было прочитать посвящение императору Адриану. Галерею второго этажа украшали кариатиды – фигуры женщин держали корзины с фруктами на головах.
– М-да, – проговорил Приск, – похоже, ваял их кто-то явно местный… Пожадились денег выписать скульптора из Греции или Рима.
– Надеюсь, нам будет где здесь остановиться? – спросила Корнелия, когда они вышли из базилики.
– А как же! У Оклация дом на главной улице. Он разбогател, как только вышел в отставку, – торгует солью и серебром из дакийских копей. А еще пара его вольноотпущенников вербует людей в копи на севере, и Оклаций в доле их предприятия.
Повозки развернулись и проехали несколько домов, прежде чем остановиться перед большим зданием с портиком – не таким шикарным, как дом Кандида, но очень даже солидным. На первом этаже была расположена лавка – здесь торговали в основном серебряными украшениями и кубками, сейчас пара вольноотпущенников закрывали ставни на ночь.
– Уж больно ты гордишься чужими успехами, Тирс.
– Ну они не совсем чужие… Не гарантирую, что для каждого найдется отдельная спальня в доме, – но место за столом уж точно. А как же… – Тиресий огляделся. – Ты же вроде писал, что Кука и Фламма собирались приехать тоже.
– Фламма в последний момент передумал. Тяжко для него путешествие… Ноги не держат – и боли мучают. Я уговаривал его поехать на горячие источники в Дакии, он поначалу согласился. А потом отказался. А Кука – он вон там, внутри второй повозки, – дрыхнет. Гай, ну-ка разбуди его! – приказал он сыну.
Молодой человек с хитрой усмешкой дернул кожаный полог.