Так и стоял фабр перед этими двумя, понурясь, надеясь на чудо, но не в силах сам ничего предпринять.

– Может, хватит болтать? – Сильные руки рыжего и Ветура придавили Авла к земле.

– На помощь! – прохрипел Эмпроний чисто механически.

Уже лежа на земле, он увидел, как полог палатки отлетел в сторону, внутрь ворвались трое.

Человек, его державший, разжал руки. Закипела драка. Авл разглядеть ничего не успел – удар ногой в живот отшвырнул его в угол палатки, кожаное полотнище хлестнуло по лицу. В свалке кто-то сбил подпорку, и Авл еще больше запутался в кожаном пологе. Он слышал ругань, хрип, звуки ударов, кто-то вновь ударил его ногой. Потом кто-то ухватил его за руку, рванул наружу.

– Эмпроний… ты ведь Эмпроний… – наклонился к сидящему на земле фабру молодой центурион.

Он едва не ответил «да», но успел вовремя себя остановить.

– Я – Монтан, Марк Монтан… – пробормотал он. – Траян даровал мне римское гражданство…

Краем глаза Авл видел, как Ветура и рыжего увели легионеры, а другие два легионера молча связали руки Эмпронию кожаным ремнем, засунули в рот какую-то тряпку и вывели из палатки. Он не сопротивлялся, не звал на помощь, даже когда его запихивали в повозку. Внезапно накатила странная апатия, он ни о чем не раздумывал, ни на что не надеялся, просто лежал в повозке. Его куда-то везли из лагеря, надо полагать – на расправу.

Через полчаса Эмпроний висел привязанный за руки на древесном суку, а один из легионеров разводил под висящим костер. Центурион исчез (знакомое лицо, Авл знал его имя, знал когда-то очень давно, но никак не мог вспомнить). Рядом с Эмпронием остались двое – легионер с изуродованным лицом, которого товарищи, как успел расслышать Эмпроний, называли Молчуном, и второй – совсем молодой, шустрый, верткий. Второго именовали Оклацием. Он чем-то напомнил Эмпронию его самого в молодости. Эти двое были явно из парней на все готовых – любой из них человека прирежет и не поморщится.

Наконец младший вытащил у пленника кляп изо рта. Эмпроний крикнул, сам не зная зачем.

– Можешь реветь, – сказал Оклаций, – как дикий осел, все равно тебя здесь никто не услышит.

Место выбрано с умом: поляна с тремя деревьями, с одной стороны – холм, с другой – невысокий обрыв. И подойти можно лишь по узкой тропе. От лагеря не меньше мили. Кто сюда может зайти? Даже фуражиры не пожалуют.

– Что тебе нужно? – спросил Эмпроний, клацая зубами.

– Нужно, чтобы ты рассказал, где Бицилис зарыл свое золото, – ответил Молчун.

Золото?.. Бицилис?.. Да откуда же?!

– Поди, заболей да сдохни, – взвыл Эмпроний. Уж про золото он этим пройдохам ничего не расскажет.

– Это ты скорее сдохнешь. Потому как, да будет тебе известно, я при нынешнем наместнике Нижней Мезии год прослужил палачом, и наместник был мною доволен. У меня все говорили, да так охотно, что потом рот болтунам приходилось затыкать кляпами. – Такая длинная речь была не в стиле Молчуна и далась с явным трудом, потому пришлось спешно глотнуть из фляги. Молчун говорил медленно, будто взвешивал на весах каждую фразу.

У Авла во рту пересохло, пить хотелось невыносимо. Он облизнул губы.

– Представь, как вышло нелепо: одного из рабов допытал до смерти, – продолжал обстоятельно объяснять Молчун. – Парень ничего не ведал по спрашиваемому вопросу. Не того раба раззявы наместника привезли для пыток. Да к тому же не раба, а свободного уже, только что отпущенного хозяином.

– Так что сам выбирай: упорствовать и умирать в муках или сказать про золото, – вмешался нетерпеливый Оклаций. – Если скажешь, где золото, жизнь сохраним: беги на все четыре стороны – только быстро беги, так чтоб и квадрига белых коней тебя не догнала.

– А коли я в самом деле не ведаю, где золото? – У Эмпрония уже в голове от долгого висения стучали настоящие молоты, и перед глазами плыло алое марево.

– Тогда умрешь, – сказал легионер-палач так буднично, будто речь шла о какой-то безделке.

– Спусти меня на землю. Я все скажу… – Эмпроний застонал. – Так ведь просто словами не скажешь. Я план, как пройти к кладу, нарисовать должен.

– Ну гляди… Обманешь, пытать буду долго. Очень долго, – пообещал палач.

Молчун спустил Эмпрония на землю, ног не освободил, да и руку выпростал из-под веревок только правую. Достал восковые таблички да стиль.

– Рисуй…

– Погоди! Пальцы онемели… – Эмпроний попытался сжать пальцы и не смог.

– Хватит! – рявкнул Молчун.

Эмпрония вдруг стало трясти.

– Я сейчас… я честно…

Он с трудом сжал пальцами стиль. И в этот момент сверху кто-то сбросил солидный камень. Да так ловко, что угодил как раз по голове Оклацию. Шлем загудел, и парень повалился на траву. Молчун метнулся в сторону – это и спасло – второй камень пролетел мимо.

Молчун ухватил пленника за шкирку и оттащил за дерево – укрыть за солидным стволом. Сам встал рядом. Огляделся. Было тихо. Тогда Молчун метнулся к снаряжению, схватил щит, прикрылся и побежал к Оклацию. Эмпроний не видел, что происходит, – он извивался ужом, пытаясь освободить вторую руку. Потом сообразил, что неправильно делает. Согнулся, принялся стилем рвать ремень на ногах.

– Монтан!

На крик пленник поднял голову. По тропе мчались двое. Ветур и рыжий – Эмпроний их сразу узнал. Но почему они здесь? Их же схватили легионеры! Освободились? Как?

Молчун ринулся бегущим наперерез.

Один римлянин против двоих даков. Шансов у палача было немного. Эмпроний вновь принялся рвать ремень на ногах. Звон металла, крики, глухие удары. Грохот металла по камням – кто-то скатился вниз. Фабр не поднимал головы, не ведал, кто побеждает. Стиль был острый, и вскоре ноги освободились. Он поднял голову. На тропе дрались двое – Ветур с римлянином-палачом.

Эмпроний вскочил, но тут же упал вновь – ноги не держали. Он перекатился, очутился на краю обрыва. Спуск был не так уж и крут, к тому же поросший травой. Обычно здесь паслись овцы, но сейчас никого не было – ни пастуха, ни его подопечных. Невдалеке лежал рыжий и не двигался. Эмпроний повернулся. Дак одолевал. Молчун, раненый, отражал удары, но силы его оставляли.

Если Молчун умрет, Ветур довершит задуманное и убьет Траяна. Эмпроний, сам не ведая, что делает, вскочил и заковылял к дерущимся. Ноги тут же прошили тысячи иголок. Молчун, решив, что помощь спешит к даку, вдруг воспрянул, отбил удар и сам сделал выпад, метя в шею. Ветур отскочил и ударил мечом – Эмпроний едва успел увернуться – иначе бы досталось ему. Меч дака опустился на подставленный щит. В этот миг Эмпроний подскочил сзади и всадил стиль в спину даку. Лазутчик пошатнулся и рухнул на колени.

Молчун, тяжело дыша, в недоумении смотрел на поверженного противника. Потом глянул на Эмпрония. Тот попятился. Дак стал подниматься, его шатнуло назад, и он едва не сбил с ног Эмпрония.

– Они пришли убить Траяна! – завопил лже-Монтан.

Он прыгнул и покатился с холма. Задержался на спуске возле рыжего, свободной рукой сдернул с него пояс и плащ, зажал добычу зубами и, то съезжая на заднице, то бегом добрался наконец до подножия холма.

Здесь вскочил на ноги и побежал, на ходу терзая ремни кинжалом. В лагерь нельзя. Если Молчун явится и расскажет о том, что приключилось, начнется дознание, а потом – пытки и смерть. Значит – бежать прочь. Навсегда прочь. Куда – неведомо. Но там, в лагере, у Ветура и рыжего союзник… ладно – пусть ищут. Молчун пусть ищет. Пусть пытает. Их – не его.

Он только что спас Траяну жизнь – и это его радовало. Но он никогда не получит за это награды – и это бесило. В голове – будто пылал пожар. Мысли лезли одна на другую, так стадо сбивается на узком горном карнизе и не ведает – двигаться дальше или повернуть назад, овцы лезут друг на дружку, сшибают в пропасть. Мысли – овцы… Эмпроний фыркнул – его разбирал смех несмотря ни на что. Он бежал и падал…

Что делать?

Где-то в горах его ожидало золото – сотни или даже тысячи фунтов золота, которое он планировал преподнести Траяну и получить великую награду. Но теперь до золота не добраться. Выхода не было – только бежать. Куда? Неведомо. Лучше всего – на восток. Рок преследовал его и